Москва-Токио: картина застыла
Эксперт об итогах визита С.Абэ в Москву
24/01/2019 Виталий Швыдко, ИМЭМО РАН
Визит в Москву премьер-министра Японии Синдзо Абэ не принес изменения картины двусторонних отношений. По переговорам о мирном договоре стороны ограничились констатацией продолжения контактов. Ни российский президент, ни японский премьер не прояснили ни конкретное содержание ожидаемых договоренностей, ни поставленные перед переговорщиками временные рамки, ни достигнутый ими прогресс – или отсутствие такового. Единственное, что можно понять из обтекаемых комментариев – это то, что японской стороне очень хотелось бы ускорить переговоры. Но это было понятно и до нынешней встречи.
Примечательней здесь другое – характер реакции на эти переговоры политического мэйнстрима в двух странах. О реакции в России можно судить по характеру освещения в СМИ, особенно в тех, которые отражают точку зрения значимого с точки зрения властного ресурса слоя российской элиты. Эта реакция не оставляет сомнений: диапазон возможных решений территориального спора жестко ограничен, а передача какой-либо части территорий под контроль Японии выходит за его рамки. Даже если переговорщики найдут гибкие формулировки, позволяющие каждой из сторон трактовать в свою пользу вопрос о суверенитете, реального исполнения такого соглашения, подразумевающего создание на этих территориях японских структур управления, в обозримом будущем не произойдёт. А подписание мирного договора, даже если его текст и будет согласован, превратится в пустую формальность.
С другой стороны, и в Японии политические элиты начинают осознавать, что присутствие этого вопроса в официальной повестке двусторонних отношений не означает какого-либо продвижения к его разрешению. Каждая сторона продолжает видеть истоки и суть проблемы со своих собственных позиций, а любые аргументы морально-исторического или экономического характера не меняют ни общественное сознание, ни геополитические координаты двух стран.
Сложившуюся ситуацию можно было бы назвать тупиковой. Вместе с тем ответ на нее все равно придется искать и той, и другой стороне. Для российской возможные опции сводятся к простому выбору: либо прекратить переговоры о мирном договоре ввиду несовместимости подходов к территориальному вопросу, либо продолжить их без каких-либо временных ограничений. Последнее означает, что каналы для диалога сохраняются, но выработка решения откладывается до лучших времен.
Для Японии выбор также по сути может быть сведен к двум этим вариантам, с тем пониманием, что только время и смена поколений сможет выявить как силу желания добиться восстановления контроля над утраченными территориями, так и наличие у Японии политических активов, имеющих достаточную ценность для того слоя российских политиков, который в перспективе будет определять внешнеполитические решения. Сегодня наличие таких активов кажется, как минимум, неочевидным, а без них прочные и конкретные договоренности недостижимы. И перед этим фактом бессильны любые личные контакты и отношения, даже на самом высоком политическом уровне.
В любом случае всем причастным к российско-японским отношениям следует исходить из того, что трудные вопросы решаются не заклинаниями, а осознанием долгосрочных интересов на основе трезвой оценки ситуации. Причем последнее должно предшествовать политическим переговорам, а не достигаться в их процессе. Другого пути к достижению заявленных лидерами двух стран целей не существует.